Сложность, новизна и глубина фильма «Старшая сестра» не в сюжете и не во внешних перипетиях судеб его героев. Сюжет несложен. Герои — люди, каких, на первый взгляд кажется, много. Все дело в том, что они рассмотрены Володиным пристально, заинтересованно и, главное, с глубоким убеждением — индивидуальность нормального человека не должна подавляться, иначе человек, изуродованный моральным насилием, будет уродовать окружающих по своему подобию. Только при внимании и уважении к стремлениям, чувствам, склонностям своих близких человек оказывается в подлинно родной семье. Не существует нравственных правил «вообще» — любые правила могут загубить человека, если их применять насильно, без учета его личных данных. Нравственные требования — не рас-читанная таблица установлений, а выращивание лучшего, что есть в человеке, в том числе умения разумно подчинять свои желания интересам других.
Нет в этом фильме «отрицательных» персонажей, нет и таких, которые не ошибались, не запутывались бы в сложностях жизни. А сложны самые, казалось бы, простые вещи, которые ежедневно происходят с большинством людей. Но обычно человек не задумывается, как же это получилось, что вот он зашел в тупик или из лучших побуждений испортил жизнь себе, близким, любимым.
Есть и вторая тема в интересном произведении Александра Володина. Это право нашего советского современника на высший сорт духовных ценностей — в отношениях с людьми, в выборе любимого дела, высший сорт нравственных требований — никаких уцененных эрзацев не должно быть в духовном и душевном хозяйстве каждого из Нас.
Сестры Резаевы — Надя и Лида — воспитывались в детдоме. Надя старше — к началу фильма ей 26 лет, — и она хорошо помнит детдом с его радостями и печалями. О печалях она не желает помнить, но нетрудно представить себе, каковы они были, ведь девочки осиротели в войну.
А радости остались моральным эталоном на всю жизнь: «Это ужасно, ты ничего не помнишь, — говорит она Лиде. — Там все жили как при коммунизме...» и вспоминает, как старшие отказывались от лакомств, оставляя их для младших, как ребята отменили праздник, потому что заболела Лида. «Говорят, у нас нет родителей. Мы дети войны. Мы дети всего народа. Вынесли знамена, — мы стоим под знаменами… Неужели этого больше никогда не будет в нашей жизни?»… Но Лида начала помнить себя уже в дома дяди, советчика и опекуна Ухова. Она человек другого поколения, послевоенного.
Вся семья — дядя и обе племянницы — связаны, казалось бы, чем-то большим, чем только кровная привязанность. Ухов долго разыскивал девочек, обнаружил их в детдоме, содержал, воспитывал, заботился, любит. Надя искренно благодарна ему и верит в то, что дядя не должен будет никогда «стыдиться» за них, то есть его жизненные правила обязательны для них, как обязательны были нравственные нормы коллектива детдома для каждого из воспитанников. Но там были все за одного и один за всех, а в доме Ухова Надя работает, учится, ведет хозяйство, ей «влюбиться некогда». И все это — чтобы расчистить жизненный путь Лиде. То, чего не добрала в жизни старшая, должно без усилий достаться младшей.
Правила Ухова — железные правила мещанского счастья. Надин талант, призвание, ее страсть к театру, с его точки зрения, — забава, ерунда. Сначала — пусть скромная, но прочная «материальная база». Первая и, вероятно, единственная любовь Лиды к Кириллу — по Ухову — ребячество, «не в того влюбилась», он выгнал Кирилла. И все из лучших намерений, бескорыстно. Это результат мировоззрения Ухова, а не черты его личного деспотизма. «Все кустарно» — вот против чего протестует Ухов. А должно быть — по стандарту. Не может молодой человек иметь свои «кустарные» суждения о жизни — на этот счет есть всеобщие, стандартные, регламентированные установления. Так воспитывала Ухова его среда, так воспитывает он следующее поколение.
Чудом не загублен блестящий актерский талант Нади — он реализован благодаря вовремя сказанному доброму слову ее подружки, помогшему ей не утратить остатка веры в себя. Завяла, задавлена любовь Лиды, разучился радоваться Кирилл— они не смогли жить по уховским правилам и не сломать себе при этом душу. А сам Ухов, предусмотрительный, «не кустарно» мыслящий, в сущности, одинок и растерян, как курица, высидевшая даже не утят, а лебедей.
И все-таки этот рассказ о людях с несо-стоявшейся или запоздало состоявшейся судьбой не печалит, не оставляет ощущения горечи и пустоты, потому что речь идет о людях, предъявляющих к себе и к другим прежде всего нравственные требования, о людях, для которых счастье — душевная гармония, потребность жить в чистой атмосфере, свободной от лжи, уверток, фальши. Пусть им бывает горько — такова жизнь, пусть они ошибаются — не святые. Но их внутренний мир наполнен — и в этом их коренное отличие от героев многих талантливых фильмов запада, где элегантные, удобно живущие молодые люди не знают, да и не хотят знать горестей, а значит, и радостей духовной близости, неспособны к душевному контакту с окружающими и в результате задыхаются в безвоздушной атмосфере пустоты, равнодушия и скучных «любовных» связей с кем попало.
Сценарий «Старшей сестры» написан Александром Володиным по его же пьесе. Впервые пьеса была поставлена в Ленинградском Большом драматическом театре лауреатом Ленинской премии Г. А. Товстоноговым. Роль Нади в этом превосходном спектакле играла Татьяна Доронина. Она же играет Надю в фильме, поставленном Георгием Натансоном. В нынешнем году талантливая актриса перешла из Ленинградского Большого драматического театра в МХАТ.
Надя Резаева честно старается подчиниться шаблону, но ее искренняя и талантливая природа нет-нет да и порвет сетку стандартных правил. А Татьяна Доронина в роли Нади дает бой актерским шаблонам и штампам. Каждый поступок Нади неожидан для зрителя. Но о каждом думаешь: «Ну конечно, она не могла иначе поступить». И думается это не о литературном персонаже или киногероине, которые обычно вследствие таких-то причин совершают такие-то поступки, а по другим сложным и противоречивым психологическим ходам. Доронина понимает: в в жизни много непоследовательного, человек подчас и сам не знает, что он почувствует и, значит, как поступит. Задумал одно, а сделал иное, но не случайно. Значит, сам себя не знал. Значит, есть в до-ронинской Наде нечто такое, о чем не знает Надя, но дозналась Доронина. Это нечто — непривычное на экране и на сцене. Это индивидуальность, и сложилась она в связи с массой внешних причин — с эпохой, окружающим миром, с собственной биографией.
И в спектакле и в фильме состоялось, помимо всего прочего, то, что очень редко удается: Доронина безоговорочно убеждает, что Надя Резаева артистична и талантлива. Показать, как в милой, привлекатель- ной, смирной девушке, вопреки всем препятствиям, расцветает талант театральной актрисы — дело трудное и увлекательное. Это пленяло в спектакле Товстоногова, это сохранилось и на экране.
В «Старшей сестре» отлично играют три поколения актеров — М. Жаров, Е. Евстигнеев, Л. Куравлев, О. Басилашвили, Н. Те-някова и др. В маленьких эпизодах — великолепные актерские миниатюры С. Пи-лявской и П. Массальского.
И еще одно важное действующее лицо есть в этом фильме — это Ленинград. Набережные, улицы, дворцы, единственная в мире поэзия прекрасного города, где происходит действие фильма, где живут люди, которых мы увидели, близко рассмотрели и, узнав их, задумались не только о них, но и о многом другом.
Посмотреть фильм онлайн можно здесь https://kinozoom.pw/filmy/sovetskie/
Володин устами Нади говорит об очень важной вещи: «Видишь ли, Кира, ты можешь понять, что Наташа Ростова плохая, и можешь понять, что Наташа Ростова хорошая, ты просто не можешь понять, какая она на самом деле». Вот автор и делает так, чтобы зрители захотели понять, каков же каждый из людей в отдельности «на самом деле».
«Спутник кинозрителя», март 1967 года
Похожие статьи:
Про кино → Детектив "Ищите женщину" (1982) интересные факты о фильме
Про кино → Фильм Возвращение Максима
